От чума на центральной площади до суда
Наталья Новикова,
старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН
http://raipon.grida.no/russian_site/library/ipw/number1/article12.html
2000
В 1995 году – оленевод и поэт Юрий Вэлла поставил чум напротив здания окружной администрации, когда на аукцион были выставлены месторождения, находящиеся на землях ханты и лесных ненцев.
| Может это быль, а может небыль. Может это ветер мне шепнул. Там где сосны вековые Смотрят в небо, Жил когда-то молодой вогул. Жил с семьей безбедно и беспечно. На дары щедра была природа. Лебеди садились на озера, Нет не та гроза – дитя природы,
|
Поначалу весело казалось, Смех и песни, вышки в облака. А тайга ворчливо отзывалась Эхом, затаившимся в логах. Может это быль, а может небыль. Местная речушка обмелела, Может это быль, Грустно смотрит пожилой вогул. |
| Алла Копьева |
Эти стихи написала женщина-кочегар из мансийской деревни Половинка, и они, на мой взгляд, отражают современный взгляд на промышленное освоение многих коренных жителей округа. Сегодня мы можем уже подводить итоги: в 2000 году исполнится 40 лет со времени начала добычи нефти в Ханты-Мансийском автономном округе. Это произошло как раз в Кондинском районе, где родилась и живет автор стихотворения – Алла Копьева. И хотя сейчас основные работы по добыче ведутся в восточных районах округа, именно здесь мы можем увидеть, к чему привела политика тех лет.
Группа кондинских (восточных) манси небольшая, и так сложилось, что они раньше других были в значительной степени ассимилированы. Но еще двадцать лет назад здесь была живая культура, правда, уже тогда не массовая. Сейчас практически нет людей, которые говорят на восточном диалекте мансийского языка, а предпринимаемые шаги в значительной степени напоминают реанимацию, а не живое естественное течение жизни. Видно с пожарами, которыми сопровождались нефтяные работы, слишком много выгорело. Государство в те годы думало только о том, как поскорее добыть нефть и получить деньги – спасительные нефтедоллары. В то время не было никаких оградительных для коренных народов законов, не было возможности защитить свои права, хотя люди находили свои методы политической борьбы, часто применяя привычные для охотников средства в противостоянии с властями и промышленниками.
В 1990 году манси остановили на границах своих рыболовных угодий химлесхоз, поставив на них огромный слопец (по конструкции похожий на настоящую охотничью ловушку) и блокировав мост. Рабочие ехали ночью, но дежурившие у слопца манси спали в пол-уха, и когда слопец захлопнулся, вскочили и остановили рабочих.
Местные манси – лесные люди – считали, что химлесхоз работает варварскими методами, и леса могут погибнуть от этого. Тогда власти решили избежать конфликта. Возможно, из-за отсутствия дорог они не очень были заинтересованы в промышленном освоении района. Манси пропустили рабочих, чтобы они забрали свои вещи и ушли. Сейчас эти семьи – манси уже шестой год живут общиной, успешно развивая традиционное хозяйство. Правда, вблизи их родовых угодий нашли нефть. На Конде знают, что это такое, поэтому надеются, что не найдется инвесторов. В общине «Карым» не ретрограды, они не только успешно охотятся и рыбачат, но и поставили маленький перерабатывающий завод, широко пользуются другой современной техникой. Вот только то, как работают нефтяники и то, что те сделали с землей на Конде, приводит манси в ужас.
Следующий шаг был сделан в 1995 году – оленевод и поэт Юрий Вэлла поставил чум напротив здания окружной администрации, когда на аукцион были выставлены месторождения, находящиеся на землях ханты и лесных ненцев. Еще зимой Юрий Вэлла обратился через газету к администрации округа с просьбой снять месторождения с конкурса. В этом обращении он четко сформулировал свою цель: «сохранить гармонию северной цивилизации, не нарушить хрупкую, но единую цепочку: “земля – ягель – олень – оленевод – внук оленевода”. Он также выступил по телевидению, оправил телеграмму главе администрации и ждал приезда его заместителя В.И.Карасева, который и сейчас занимает этот пост. И когда представители органов власти не вступили в диалог, ханты и ненцы решились на пикет.
Во время этого пикета особенно ярко проявилась ритуализация современной политической культуры народов Севера. У ненцев был такой обряд – если в чуме умирал человек, его могли там оставить, повернув чум входом на «ночную сторону». Чум превращался в могилу. И Ю.Вэлла решил воспроизвести этот обряд во время пикета.
Чум поставили перед зданием администрации. В нем находилось чучело, изображавшее администрацию. На чуме надпись: «Осторожно! В чуме больной. Не кричать!» На чучеле листовка: «Приблизительный диагноз – нефтяная чума? Окончательный диагноз: последнее должна была определить администрация округа».
Когда еще до пикета Ю.Вэлла рассказывал о своих планах, он сказал: «Если администрация будет с нами говорить и согласится не трогать нашу землю, мы поймем, что администрация вылечилась, и разберем этот чум. Если нет, мы будем считать, что больной умер, и чум оставим прямо на площади, повернув его на ночную сторону. Мы, коренные жители, будем считать, что наша администрация заразилась тяжелой болезнью и умерла».
Этой акцией удалось лишь на некоторое время приостановить продажу месторождений. Яркая театральность пикета не только привлекла к нему внимание, но и свидетельствует о поисках компромисса с властью и нефтяниками в первую очередь со стороны представителей коренных народов. Таким образом, они стремятся придать новой для них политической культуре близкие и понятные им формы. Цель борьбы – не вернуть земли и прекратить нефтедобычу, как может на первый взгляд показаться, а остановить ее на тех границах, которые сегодня существуют между промышленно освоенными территориями и землями традиционного природопользования.
По нормам обычного права ханты, манси, лесных ненцев человек должен не наносить земле никакого урона, не только не нарушать ее поверхность, но даже не оставлять следов. К этому приучают с детства. Если дети, играя, бросаются на снег, оставляя след, то старшие учат их этого не делать. Ведь зверь оставляет след, и его по следу находит охотник. Ханты, ненцы, манси ходят как бы над землей, и это не метафора, возможно, этому их научили бесконечные передвижения по болотам. А есть такие участки земли, на которые нельзя наступать даже их легкой походкой, тогда чтобы там (это обычно священные земли) пройти, к подошвам ног привязывают бересту, чтобы еще больше защитить землю. Очевидно, что эта норма вступает в конфликт с отношением к земле техногенного населения, которое непрерывно на Севере копает, заливает нефтью и т.п. Такое отношение к земле служит одним из основных доводов в отстаивании прав коренных народов, но и вступает в настолько явное противоречие со всем нашим законодательством, что только привлечение экологического законодательства сегодня может смягчить этот конфликт. В нормах обычного права, существующих у представителей коренных народов к земле, проявляется одна из основополагающих черт их мировоззрения – большая ответственность по отношению к родовым угодьям, когда люди рассматривают свое право на родовые угодья в первую очередь как свою обязанность по отношению к этой земле. Другой важной чертой этой идеологии является то, что по нормам обычного права землю не распределяли жестко между людьми, владения могли накладываться одно на другое. Местные жители даже говорят, что если бы нефтяники правильно относились к земле, то и им можно было дать землю, но они не понимают, не чувствуют хантов и ненцев как своих соседей. В распределении родовых угодий также сказались эти нормы – ханты, манси и ненцы распределили земли по договоренности с соседями, для них именно это было главным. При этом соседи чувствуют друг друга, стараются не мешать, не портить пастбища, они все (если сохраняют идеологию традиционного образа жизни) сохраняют эту землю, поэтому сами знают, что будет хорошо для соседа, а что нет. Нефтяники так не могут и не хотят.
Конечно, сегодня эта идеология подверглась деформации, и ряд представителей коренных народов воспринял потребительское отношение к земле, но анализ именно данных норм обычного права, на мой взгляд, в определенной степени объясняет причину неудачи государственной законодательной политики в отношении этих народов, а также принципиальное отличие их модели природопользования от принципов техногенного населения, унаследованных от крестьянской идеологии о «земле-кормилице». Например, когда я обсуждала с манси общины «Карым», почему они живут на родовых угодьях и в чем причины успеха их деятельности по сравнению с другими, они сказали, что те манси, которые живут в поселке, а на родовых угодьях бывают наездами, только берут от этой земли, а нужно давать, нужно следить за угодьями в таком смысле, как следят за старыми родителями или детьми. Это понимают и многие молодые манси, которые получают родовые угодья и переселяются в лес – эта земля, за которую этот человек теперь отвечает.
Чум сегодня используют далеко не все представители коренных народов Севера, но он является наиболее адекватной моделью их образа жизни и понятным, для всех знаком. Когда подобная акция – чумы напротив здания парламента – двадцать лет тому назад была проведена саами в Норвегии, они сели за стол переговоров с властями, и начался процесс завоевания действительных прав. И хотя и там у коренного народа много проблем, они добились на этом пути значительного прогресса. Почему у нас не получается? Вероятно, потому же, почему не получается многое другое. Но, возможно, можно сказать об одной из причин – по дороге к прогрессу мы делаем шаг вперед, два шага назад. Рассмотрим основные шаги органов власти Ханты-Мансийского автономного округа.
1992 год – Дума Ханты-Мансийского автономного округа приняла Положение о статусе родовых угодий.
Под родовыми угодьями здесь понимается «естественно-природный комплекс территорий (леса, реки, их берега, озера, болота, луга, пастбища и др.), на которых исторически сложился образ жизни и формы традиционного хозяйствования коренных жителей Ханты-Мансийского автономного округа». Угодья могут быть индивидуальными, семейными, общинными. По положению «община представляет собой добровольное объединение граждан, семей, ведущих традиционный образ жизни и связанных между собой необходимостью сохранения условий традиционного проживания».
Особого внимания заслуживают три идеи этого документа. Во-первых, право на владение угодьями предоставляется не только представителям коренных народов, занимающихся традиционными видами хозяйствования, но и лицам коренных национальностей и их потомкам от смешанных браков, желающим заниматься традиционным хозяйством на местах традиционного обитания, старожилам (независимо от национальности), предки которых занимались традиционным хозяйством, а также новопоселенцам (независимо от национальности) в случае принятия их в состав общины.
Во-вторых, родовые угодья предоставляются в бесплатное пожизненное наследуемое владение. Продажа не допускается. Сдача в аренду осуществляется решением администрации, предоставившей угодья, с учетом мнения органа управления общины.
И, наконец, в-третьих, право владения родовым угодьем является целевым – для ведения традиционного хозяйства, и исключительным – принадлежит только владельцам.
Таким образом, в Положении закреплен очень важный принцип – родовые угодья предоставляются для ведения традиционного хозяйства. Вместе с тем ряд статей закрепляет и договорную форму использования угодий под изыскательские работы и под промышленные нужды. В Положении предусматриваются различные меры, в том числе и государственная экологическая экспертиза для защиты прав аборигенов.
1995 год – администрация Ханты-Мансийского автономного округа вместо того, чтобы изучать опыт жизни на родовых угодьях, приостановила действие этого Положения и прекратила выдачу документов на родовые угодья, а в 1996 году Ханты-Мансийская Дума приняла закон «О недропользовании», по которому предусмат-ривается принудительное изъятие родовых угодий для целей недропользования и без согласия владельца родового угодья по решению администрации.
Коренные жители выступают за то, чтобы были выданы государственные акты на земли, где фактически живут и занимаются промысловым хозяйством и оленеводством семьи ханты и ненцев. Представители администрации ссылаются на отсутствие правовой базы для решения этой проблемы.
В результате на земли, которые уже предоставлены под промышленное освоение, сегодня претендуют коренные народы. Это случилось потому, что земли под родовые угодья предоставляют по остаточному принципу, часто затягивается оформление бумаг на участки, где планируется добыча нефти, то есть фактически в Сургутском районе местные жители могут быть выселены со своих земель, если это понадобится для нефтяников. В постановлении главы администрации округа, а вслед за ним и Сургутского района родовые угодья названы землями «побочного пользования (оленеводства, охотничьего и рыболовного промыслов, сбора дикоросов)», и их границы должны быть согласованы после проведения аукционов с предприятиями-победителями. Как видно из этих документов, администрация отдает приоритетные права на распоряжение землей нефтяникам, а не коренным жителям.
Таким образом, власть сказала свое слово и расставила приоритеты, решив в пользу нефтяников вопрос о земле. Специальный закон о территориях традиционного природопользования разрабатывается и в округе, и в Москве, но работа над ним приобретает затяжной характер и может стать бессмысленной из-за продолжающегося сокращения этих земель. Причем этот процесс может стать необратимым, если будет, например, выполнено постановление губернатора Ханты-Мансийского автономного округа «Об основных мероприятиях по совершенствованию взаимоотношений коренных малочисленных народов Севера и недропользователей в Ханты-Мансийском автономном округе», принятое после Международной конференции «Коренные народы. Нефть. Закон», где первым названа разработка Положения об отторжении земель в зонах приоритетного природопользования, то есть государство готово отдать эти земли нефтяникам навсегда.
Вместе с тем борьба представителей коренных народов привела к принятию специальных доку-ментов, регламентирующих «особый режим недропользования» на отдельных месторождениях. В качестве примера рассмотрим ситуацию с Южно-Выинтойским месторождением, которое располагается на землях лесного ненца Юрия Айваседы (Вэллы). Работы там ведутся не первый день, и в 1995 году оленевод Вэлла добился решения специальной комиссии о том, что «Земельные отводы под строительство промобъектов в северо-восточной части лицензионного участка за рекой Варьеган (в границах родового угодья Айваседы Ю.К.) будут оформляться после достижения АООТ «Лукойл-Когалымнефтегаз» и владельцем родового угодья совместного соглашения об условиях землепользования после 2005 года». Тогда же было принято решение о подготовке документа об особом режиме недропользования. Кстати, благодаря этому нефтяники получили возможность снижения платы за пользование недрами. В целом, на Южно-Выинтойском участке устанавливался особый режим, предусматривающий специальные природоохранные меры и условия защиты традиционного образа жизни аборигенов (для нефтяников установлен специальный пропускной режим, запрещен провоз оружия, собак, орудий лова зверей, дичи, рыбы, запрещено собирать дикоросы, охотиться и рыбачить).
Что же происходит в дальнейшем. Цены на нефть падают, и это или еще какие-то обстоятельства вызывают у Лукойла желание расширить свои владения, и они начинают строить дорогу на новое месторождение, а когда представители коренных народов стали сопротивляться, расторгают с ними экономические соглашения. И тогда Юрий Вэлла (Айваседа), президент Союза оленеводов-частников, пишет открытое письмо Прези-денту Лукойла и Председателю Правительства. Письмо подписали все его соседи.
На международной конференции в Ханты-Мансийске «Коренные народы. Нефть. Закон» Юрий Вэлла заявил, что, если ситуация с защитой их оленьих пастбищ не улучшится, он подаст в суд. Документы, подготовленные им к этому процессу, включают несколько актов о самовольном захвате земель нефтяниками и заявление на имя губернатора округа А.В.Филипенко с просьбой запретить нефтяникам охотиться и рыбачить на землях, полученных ими только для нефтедо-бычи, то есть просто не нарушать закон. Заявление подписано десятью оленеводами.
Ханты, манси, ненцы занимаются охотой, рыболовством и оленеводством; вся их жизнь прямо связана с окружающей их природой. А она на Севере особенно хрупкая, ранимая; ягельные пастбища восстанавливаются очень медленно, а при продолжающемся промышленном освоении эти земли могут быть погублены навсегда. У земли и у воды на Севере снижена способность к самоочищению (из-за замедленности этих процессов при низких температурах). Тысячелетиями люди создавали здесь свою цивилизацию, которая не наносила бы вреда природе. По нормам обычного права народов Севера нельзя брать у земли лишнее, только то, что необходимо тебе и твоим детям. Они почти не делают запасов – этому учит традиция. Ханты, манси, ненцы живут в лесу, и это их дом, им он нужен, но и ему они нужны. Наверное, поэтому именно аборигены хотят спасти Север, и ведь это они делают не только для себя, но и для всего человечества. Если исчезнут сибирские леса, произойдут глобальные изменения в мире. Именно в экологической сфере взаимоотношения между коренными народами и нефтяниками превратились в острый конфликт между двумя моделями природопользования, в котором первые отстаивают право на культурную идентичность.
Сложилась парадоксальная ситуация. Власти Ханты-Мансийского округа, которым по Конституции РФ доверено сохранить эти земли для будущих поколений, кажется сняли с себя эту обязанность. А когда Юрий Вэлла обратился за помощью в защите своих конституционных прав в общественную организацию – Институт эколого-правовых проблем «Экоюрис», и адвокат написала запрос на информацию губернатору округа, тот даже не счел нужным ответить. Теперь этот вопрос будет рассматриваться в суде. А право на судебную защиту гарантируется сегодня представителям коренных малочисленных народов не только Конституцией РФ, но и новым Федеральным Законом «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации».
В октябре этого года мы с адвокатом О.Яковлевой были в Ханты-Мансийском автономном округе, пытались встретиться с губернатором, он почему-то от встречи уклонился, и тогда, получив определение суда с отказом в принятии жалобы, мы вынуждены были подать жалобу в окружной суд. Но перед этим мы сделали последнюю попытку установить диалог с властями, отправив письмо губернатору А.В.Филипенко факсом прямо ему в кабинет. Ответа мы так и не получили…
Юрий Вэлла свои стихи к юбилею центра западносибирского Лукойла – города Когалыма, назвал «Временный город».
Пышен блеск нефтяных рублей,
Чумы стиснуты поодаль
Хант смеется в оскал бубна,
Ненец в ресницы ухмыляется –
На мертвом месте
Мертвый город
Мертвым будущим бахваляется.
Временные люди
Во временном баре
Временное пиво
С жадностью отхлебывают.
Временное столетие
Над их плечами
Временные минуты
В часах отстукивает.
Только беспечен
Маленький олененок,
Щипля мох под ногами матери.
В глубине его глаз –
Прошлого – тысячелетия,
Будущего – тысячелетия.
И, почесав копытцем рожки,
Небрежно писяет
На ржавеющий нефтепровод.
